Судьба. А. Макарович (О расстреле в Ново-Софиевке в ноябре 1919 года 4 офицеров-стародубовцев.)

По сведениям С.В. Волкова, в ноябре 1919 года несколько офицеров-стародубовцев, входивших в Сводный полк 12-й кавалерийской дивизии во ВСЮР были взяты в плен и расстреляны в деревне Ново-Софиевке.

Погибли поручики Де-Витт Николай Николаевич, Рафтопуло, корнеты Кононец и Родионов.

До сегодняшнего момента мы могли только догадываться о том, как это произошло, но неожиданно был найден документ, проливающий свет на те трагические события:

Судьба. А. Макарович

В списках лиц ВЧК в Москве, подлежащих ликвидации, находился Лев Малиновский, с пометкой «Лицеист», хотя он уже был прапорщиком артиллерии.

Поручики К. и С. изъяли списки, и, таким образом, занесенная рука была отведена.

В ноябре 1919 года на фронт выступил 2-й эскадрон гродненских гусар, из состава дивизиона, формировавшегося при Сводно-гусарском полку. Среди офицеров был и корнет Малиновский.

Добровольческая армия отступала, и точной связи между частями не было. Поэтому прибыв туда, куда было указанно, и не найдя там Сводно-гусарского полка, командир эскадрона распорядился выслать взвод, под командой корнета Малиновского, с целью войти в связь со Сводно-гусарским полком.

Проблуждав по довольно глубокому снегу целый день и не найдя такового, к вечеру взвод оказался в деревне Ново-Софиевке, где стоял в охранении первый эскадрон стародубских драгун. Ввиду крайнего утомления лошадей, корнет Малиновский решил заночевать в Ново-Софиевке. В расположении взвода был выставлен дневальный, а сам он поместился в хате с командиром эскадрона стародубовцев поручиком де Виттом.

Дальнейшее передаю со слов корнета Малиноскаого, лично мною слышанное в Галлиполи.

«Я проснулся от холода, шедшего от открытой двери, и, не поднимаясь, сказал: «Закройте дверь, господа!» И в тот же момент услышал: «Здесь нет господ, а товарищи», - и мне сунули в лицо дуло нагана, а вся хата была полна красноармейцами.

«Раздевайся!» Все мы, четверо стародубовцев и я, получили какие-то лохмотья. Лично я получил старые протертые валенки, такую же шинелишку и шапку.

«Выходи!» Мы вышли, и нас повели куда-то вдоль улицы.

«Стой!» - и почти сейчас же раздался залп.

Кто упал, не знаю, но я, моментально согнувшись и подобрав полы шинели, проскочив под винтовками расстреливавших и оказавшись за их флангом, понесся вдоль улицы.

Было еще совершенно темно. Неожиданность моего маневра и быстрота сбила с толку красных. Я был в нескольких десятках шагов, когда раздались первые выстрелы в моем направлении. Я мчался изо всех сил, подгоняемый выстрелами, отчаянной руганью преследователей и желанием избавиться от них.

Было довольно скользко, т.к. накануне была оттепель, а за ночь подморозило, и вначале я слышал, как то один, то другой из гнавшихся за мной с грохотом валились, задерживая при этом других. Мои же валенки сослужили мне неоценимую службу: во-первых, они были легкими, во-вторых, они не скользили.

Оставив далеко преследователей, я стал пробовать открыть калитку, чтобы свернуть в какой-нибудь двор. Наконец мне это удалось и я очутился во дворе.

Приближалось утро, и крестьянин возился в хлеву, а его жена доила корову. Слабый свет ночника освещал их.

«Кто он, друг или враг?» - и я инстинктивно удержался от обращения за помощью, а увидев свежую кучу навоза, зарылся туда, оставив небольшое отверстие для наблюдения.

Послышалось приближение моих гонителей, калитка раскрылась, и во дворе оказались враги. Сразу же подбежав к хлеву, они набросились на хозяина, спрашивая обо мне: крестьянин, действительно не подозревавший о том, что я у него в гостях, совершенно спокойно уверял, что тут никого не было. Повертевшись минуты две-три, они ушли...

Начинало сереть, а хозяин с хозяйкой все возились в хлеву... Наконец они ушли в дом.

Выбравшись из навоза, я проскочил за хлев в небольшой садик, а затем выбежал к речонке… Снег тут был не особенно глубокий, а на речонке не было льда, и я пустился вдоль нее, не зная направления, иду ли я к своим или чужим.

Наконец я услышал крики команд, как всегда, крепкие слова...

Поили лошадей...Но КТО?

Я остановился и стал прислушиваться, и тут я почувствовал, что я замерзаю (я был весь мокрый с головы до ног) и что у меня нет больше никаких сил, но в этот момент раздавшаяся команда: «Стародубовцы, выводи!» (это оказался 2-й эскадрон стародубовцев) – вдохнула в меня силу, и , бросившись в том направлении, я попал на заставу гродненских гусар, под командой брата».

Судьба и теперь отнеслась милостиво ко Льву Малиновскому!

11 октября 1920 года Гвардейский кавалерийский полк, после перехода через Днепр, двигался в районе Чертомлынских хуторов. Было получено донесение, что справа двигается большая колонна пехоты с артиллерией. Гвардейский кавалерийский полк развернулся. Впереди оказался четвертый эскадрон (гродненские гусары и лейб-драгуны).

Командир эскадрона полковник А., имея за вычетом разъездов в строю 58 человек и видя перед собою длинную колонну пехоты, продвигался очень осторожно вперед.

Учитывая, что каждая секунда промедления может кончиться катастрофой (колонна остановилась хотя и медленно и нерешительно, но все же начала разворачиваться), корнет Малиновский стремительно вырвался вперед на своем вороном киргизе с криком «За мной! Ура!..» - увлекая за собой гусар, и тотчас же, поддержанный ротмистром Генрици с его лейб-драгунами, ворвался в массу неприятельской пехоты.

Результатом этой атаки было взято 964 пленных, 12 пулеметов и 2 орудия, т.е. был совершен «отличный воинский подвиг, увенчанный полным успехом и доставивший явную пользу».

Судьба опять благоволила корнету Малиновскому.

Приказом Главнокомандующего за № 249 от 31.10.1921 года Малиновский был награжден орденом Святого Николая Чудотворца 2-й степени.

В 1924 году, по прибытии в Париж, в полном расцвете сил, в возрасте двадцати шести лет, лев Порфирьевич Малиновский лег спать и больше не проснулся.

Судьба, покровительствовавшая ему много раз, избавила его от забот будничной жизни.

Впервые опубликовано: Военно-исторический вестник. Ноябрь 1972. № 40 Источник